В тот роковой день группа работников одного из дочерних предприятий выполняла на территории открытого акционерного общества очистные работы вдоль ленточного конвейера, подающего на склад сырье. Поскольку лента начала пробуксовывать, то один из рабочих подошел к смонтированному в сплошном ограждении приводного барабана люку, и, открыв его, начал подкладывать между лентой и барабаном кусочек рубероида, чтобы таким образом улучшить сцепление и продолжить работу. При этом его рука была захвачена лентой и намотана на барабан, а поэтому – оторвана от туловища вместе с лопаткой... По дороге в больницу потерпевший умер вследствие травматического шока.
(В полном объёме материал читайте в журнале №1 2010 г.)
Несмотря на то, что по заключению
комиссии по специальному
расследованию ответственность за
трагедию в первую очередь ложится
на одно из должностных лиц ОАО, по
указанию которого в сплошном
ограждении приводного барабана был
смонтирован люк, прокуратура
района начала уголовное
преследование мастера дочернего
предприятия А., в подчинении
которого находился погибший
работник. По мнению следователя,
которое было изложено в
предъявленном мастеру обвинении,
тот «не принял меры по соблюдению
правил охраны труда подчиненными
работниками, не обеспечил
правильную организацию и
безопасное ведение работ,
безопасную эксплуатацию,
техническое обслуживание и ремонт
оборудования и механизмов, не
осуществлял постоянного контроля
за соблюдением мер безопасности, за
ходом выполнения работ и
соблюдением работниками
требований инструкций по охране
труда». В действиях мастера
работник правоохранительных
органов усмотрел признаки
преступления, предусмотренного
частью второй ст. 272 Уголовного
кодекса Украины.
Как видим, следователь инкриминировал мастеру целый перечень нарушений, в том числе допущенных должностными лицами ОАО, которые являются ответственными за безопасную эксплуатацию, техническое обслуживание и ремонт оборудования и механизмов. Но в данном случае на мастера никто обязанностей по проведению технического обслуживания и ремонту механизмов, организации безопасной эксплуатации не возлагал. Мастер, в свою очередь, также не ставил перед своими подчиненными, в том числе перед погибшим работником, задание по выполнению других, кроме очистных, работ, в том числе по устранению пробуксовки конвейера. В этом легко убедиться, стоит только ознакомиться с выданным нарядом-допуском.
К тому же, выдвигая обвинение мастеру, прокуратура должна была бы учесть, что его бригада была разделена на четыре группы, каждая из которых выполняла работы в разных местах, на расстоянии от 200 до 1500 м друг от друга. Разве при таком раскладе мастер имел физическую возможность проконтролировать действия всех подчиненных? Кстати, в момент несчастного случая А. руководил разгрузкой шлака из вагонов, то есть находился от места кровавого происшествия на расстоянии 200 м. Разве была у него возможность помешать работнику покинуть рабочее место, подойти к ограждению барабана и засунуть в смонтированный в нем люк руку, чтобы подложить кусок рубероида?
И еще. Погибший работник не был ребенком, а мастер – нянькой, которая должна опекать его ежеминутно, чтобы он никуда не влез. В соответствии со ст. 14 Закона «Об охране труда» работник обязан заботиться о личной безопасности и здоровье в процессе выполнения любых работ или во время нахождения на территории предприятия...
Справедливости ради следует отметить, что следователь прокуратуры выдвинул также обвинение директору дочернего предприятия, который, по заключениям членов комиссии, вместе с инициатором установления люка был признан ответственным за наступление несчастного случая, поскольку не получил от органов Госгорпромнадзора разрешение на выполнение работ повышенной опасности, допустил к ним работника, который погиб, без проведения с ним вводного и первичного инструктажей по охране труда, без профессиональной подготовки.
Объективны ли обвинения, выдвинутые против А.? Дело в том, что в этом случае между его действиями и несчастным случаем отсутствует причинная связь, поскольку мастер, как отмечалось выше, не поручал своему подчиненному устранять пробуксовку конвейера, являющегося объектом повышенной опасности. А если так, то в данном случае отсутствует объективная сторона преступления.
Поскольку ст. 272 Уголовного кодекса Украины предусматривает знания обвиняемым правил, нарушение требований которых ему инкриминируется, то возникает вполне резонный вопрос, были ли они у него? Как свидетельствуют факты, нет. Правда, к материалам уголовного дела подшиты предоставленные работодателем документы, в соответствии с которыми А. вроде бы за 10 месяцев до трагедии прошел обучение и проверку знаний по вопросам охраны труда в учебно-производственном комбинате, расположенном на территории соседней области. Как потом выяснилось (после того, как обвиняемый отрицал этот факт), работник прокуратуры констатировал, что упомянутые обстоятельства не имеют прямого отношения к делу(!?), а поэтому, мол, не может повлиять на всесторонность, полноту и объективность расследования(!?). Он принял постановление о выделении в отдельное производство материалов, которые могли свидетельствовать о служебном подлоге соответствующих документов должностными лицами вышеуказанного комбината, после чего отказал в возбуждении уголовного дела по этому поводу.
Обвиняемый тем временем обратился в местный экспертно-технический центр с просьбой дать свое заключение о прохождении им обучения в упомянутом учебном заведении. Изучив соответствующие материалы и исследовав дело, ЭТЦ установил, что такое обучение это должностное лицо не проходило и не могло проходить хотя бы потому, что дни 27–29 сентября, в течение которых он вроде бы присутствовал на занятиях, А. еще работал в агроформировании. Но даже если бы он его и проходил (а также имел соответствующее образование и стаж работы по профессии, как это предусмотрено нормативно-правовыми актами), то по заключению ЭТЦ, его не должны были допустить к выполнению обязанностей мастера, поскольку в материалах учебно-производственного комбината нет данных о том, что А. проходил обучение в объеме выполняемой им работы, то есть, что он изучал НПАОП 26.5-1.01-79 «Правила техники безопасности и производственной санитарии в цементной промышленности».
Поскольку мастер не проходил обучение, то из этого следует, что он не мог знать правила, нарушение которых ему инкриминируют. Как хлебороб (А. по образованию агроном) он хорошо знаком с системой севооборота, с тем, как обрабатывать землю, как бороться с сорняками, как добиваться высоких урожаев и т. д. Но что касается такого сложного производства, как цементная промышленность, в которой он, по воле судьбы, оказался после распада сельского хозяйства (вследствие так называемых реформ), то она была для него как темный лес, а поэтому не мог предвидеть трагедии. А если так, то в данном случае нечего вести разговор о наличии субъективной стороны преступления.
Таким образом, поскольку в действиях мастера отсутствуют объективная и субъективная стороны, то, получается, что нет и состава преступления. Зачем же тогда нужно было, как говорится огород городить? Чтобы свалить ответственность за последствия псевдорационализации на того, кто не имеет к ней никакого отношения?
Процессуальный маневр следователя с выделением дела о возможной фальсификации факта обучения в отдельное производство с дальнейшим отказом в возбуждении уголовного дела по этому поводу (без проведения соответствующей проверки) наводит на печальные мысли и, по мнению автора, свидетельствует о том, что установление истины в этом вопросе работнику прокуратуры, наверное, было невыгодно. И это очень прискорбно, поскольку в данном случае определялась мера ответственности обвиняемого, а отсюда – его дальнейшая судьба …
Я. КУРАЖИНСКИЙ
